Феликс Александрович Цицин |
(1931 - 2005) |
К 74-летию со дня рождения |
Феликс Александрович Цицин - старший научный сотрудник ГАИШ, Заслуженный научный сотрудник МГУ, Ветеран Труда - человек, сочетавший в себе талант подлинного исследователя-генератора новых нестандартных идей в астрономии и физике, обширную эрудицию ученого и высочайшие нравственные личные качества скоропостижно скончался в 2 часа ночи 2005 года от острой сердечной недостаточности (последствия давнего инфаркта) в расцвете творческих сил.
После такого откровенного разговора и даже получения официального "разрешения", у школьника пропал всякий интерес к курению, ведь это уже не был таинственный "запретный плод". И Феликс так и не стал курить.
Знаменательным было их начало еще в студенческие годы. Вот как об этом вспоминает однокурсник и ближайший друг Феликса Игорь Львович Генкин (ныне доктор наук, профессор, долгие годы работавший в Государственном университете Казахстана и живущий в Алма-Ате).
"Существует много попыток выделить чаще других встречающиеся типы работников - по интересам, по темпераменту, по отношению к коллегам и т.д. Конечно, мы были всего лишь студентами. Но, по классификации Г. Селье < > [я] в то время был "накопителем знаний"..., налегая на факты: формулы, соотношения, законы. На первых порах меня не очень интересовало происхождение этих закономерностей и еще меньше - методы их получения. Я был явно не из категории астрономов-наблюдателей. Феликс, несомненно, тоже. Но, в отличие от < > многих других, он был "делатель". Еще в школе он переписывался с академиком О.Ю. Шмидтом и пытался внести некоторые детали, "улучшения" в его теорию происхождения планет.
Феликса интересовали самые трудные и далекие от возможностей экспериментальной проверки проблемы науки - бесконечности Вселенной, происхождения небесных тел и жизни на Земле. Кстати, последнее подвигло его на небольшую поэму о "первичном бульоне":
В нем, - Опарин так сказал,- Клетки первые созрели. |
< > На третьем-четвертом курсах Феликс подробно рассказал мне о своих многочисленных изысканиях и наработках, сделанных, очевидно, еще раньше. Больше всего меня поразила попытка (впрочем, гораздо больше, чем попытка) обобщения операций дифференцирования и интегрирования на дробные порядки производных и кратности интегралов. Позже, уже после окончания учебы, Феликс выяснил, что повторил результат, известный еще в 19 веке, но прочно забытый. В другом виде его получил малоизвестный российский математик А.В. Летников. Эта работа была забыта "за невостребованностью". Феликс не был особенно огорчен: "Жаль, конечно, зато я понял, что могу сделать кое-что серьезное". Любопытно, что с появлением теории фракталов и осознанием фрактальности Вселенной вопрос обобщения дифференциального исчисления на дробные размерности вновь встал в повестку дня. К сожалению, свою работу Феликс не стал публиковать. Впрочем, и в те годы подобная работа была преждевременной, а теория фракталов имеет свою логику развития. Однако за публикациями дело не стало. В звездной астрономии существует так называемая теорема Фесенкова. Ее использовали при изучении структуры Галактики. Не было сомнений в ее верности, но никто не проверял ее громоздкого доказательства, основанного на ряде результатов стереометрии. Зато его можно было разобрать на студенческом семинаре. Это и предложил сделать Феликсу профессор П.П. Паренаго. Феликс добросовестно излагал доказательство минут тридцать, а затем попросил еще пять минут, чтобы ознакомить всех с собственным. Получив эти минуты, Феликс написал на доске дифференциальное уравнение и его решение в двух строчках. "А где же доказательство?" - спросил П.П. - "Да вот же оно!" Некоторое время Павел Петрович смотрел на доску в каком-то ступоре, а потом сказал: "Немедленно пишите заметку для А.Ж., а я постараюсь вставить ее в ближайший выпуск". И вставил [АЖ, т. 31, N1, 1954, с. 80. - Прим. А.Е.]"
Принятый по распределению в ГАИШ на должность лаборанта в Отдел Б.А. Воронцова-Вельяминова, Феликс Цицин не оправдал "надежд", не обнаружив ни желания, ни способностей к такой работе и был, в конце концов, рекомендован руководителем Отдела в аспирантуру.
Отмеченное же выше направление мыслей увело Феликса в годы аспирантуры в глубины термодинамики и статистической механики, где перед ним неожиданно обнажились изъяны в самом их фундаменте.
Обратимся вновь к воспоминаниям И.Л. Генкина: "В это же время [середина 50-х гг. - Прим. А.Е.] Феликс начал серьезно заниматься проблемами обоснования термодинамики. Как известно, существуют несколько ее вариантов: классическая (феноменологическая) и, как минимум, два статистических (Больцмана и Гиббса). В классической флуктуации не учитываются, поскольку они малы, и ими можно пренебречь. В статистических вариантах как раз и обосновывается существование флуктуаций и определяется их средняя (!) величина. Оказалось, малость флуктуаций в среднем допускает существование и больших, которыми в ряде процессов (так называемых процессах Смолуховского) пренебрегать нельзя. Проблемой построения законченной феноменологической термодинамики с учетом флуктуаций Феликс занимался до конца своих дней, т.е. в общей сложности 50 лет".
Первым результатом проведенного Ф.Ц. глубокого критического анализа основ термодинамики и статистической физики стала представленная им в 1961 году, после окончания астрономической аспирантуры, диссертация на неожиданную тему: "Некоторые вопросы обоснования статистической механики" (132 стр. машинописи). Это была, по существу, диссертация по физике, о чем говорили уже названия ее глав и разделов: "Феноменологическая термодинамика и флуктуации" (гл.I); "Об определении и содержании понятия "объем системы" в статистических теориях" (гл. II); "Статистическая (молекулярно-кинетическая) интерпретация "феноменологической термодинамики с флуктуациями" (гл. III) ; "Статистическая механика и проблема границ II Начала" (гл. IV).
В работе были подвергнуты глубокой ревизии общепринятые в физике фундаментальные представления и понятия в термодинамике и статистической механике и сделаны кардинальные, противоречившие традиционным представлениям выводы о законе изменения энтропии в системах с флуктуациями, показана недостаточность известной формулы Больцмана (физика, перед гением которого Ф.Ц. и тогда, и в дальнейшем преклонялся всю жизнь!). Ф.Ц. показал отсутствие утверждавшейся в этой формуле функциональной связи между энтропией и вероятностью. Была показана неуниверсальность II Начала - с выводом проблемы за рамки чистой физики и рассмотрением ее на поле биофизики (п.7. "II Начало и биофизика"). В диссертации рассматривались также вопросы истории поднятых проблем и терминологии. Разумеется, это было совершенно необычное и потому недопустимое для аспиранта-астронома отклонение от тематики аспирантуры, а с другой стороны, работа не могла не шокировать и ортодоксальных специалистов. Она вызвала острую критику со стороны физиков и полемику с автором, сохранившим в своем личном архиве составленное им резюме этих небезынтересных дискуссий с М.А. Леонтовичем, Н.Н. Боголюбовым, А.А. Власовым и др. (всего на 19 стр.). Но, помнится, сколько душевных сил, энергии, времени это требовало и отнимало у автора Ибо, как известно, задавать вопросы всегда много легче, нежели давать на них ответы в защиту своей точки зрения. В итоге работа оказалась "недиссертабельной". В 1972 году Ф.Ц. защитил новую кандидатскую, уже вполне (или почти) по "добропорядочной" звездно-астрономической теме: "Актуальные вопросы звездной динамики".
Его блестящие спецкурсы "Динамика звездных систем" и "Физические основы динамики звездных систем" заражали студентов любовью к этому разделу астрономии (его дипломники получали первые и вторые премии от МГУ, многие стали ведущими сотрудниками ГАИШ).
Наряду с заместительством зав. АО физфака он к тому времени уже в течение пяти лет был председателем Комиссии по студенческим делам Астрономического отделения и зам. председателя его Методической комиссии; входил в состав Секции истории и методологии естественных наук при Ученом совете МГУ; был членом Научно-методического Совета по физическому университетскому образованию Минвуза СССР, а с 1977 года еще и членом специализированного Совета ИКИ по присуждению степени кандидата наук. Он неоднократно включался в состав ГЭК и в комиссию по приему вступительных экзаменов, вкладывая и здесь всю душу. Как член партии (с 1962 года) Ф.Ц. трижды избирался в состав Парткома физфака; в 1962 году был назначен комиссаром целинного отряда МГУ, работавшего в Казахстане. (В дальнейшем Ф.Ц. неоднократно был членом партбюро ГАИШ и зам. секретаря партбюро по научно-производственной работе; руководил Интерсоветом ГАИШ и без малого два десятка лет вел здесь семинары по международным отношениям; в 1980 году он с отличием закончил факультет международных отношений ВУМЛ при Парткоме МГУ). Ф.А. Цицин неоднократно отмечался как победитель соцсоревнования, ударник коммунистического труда. В последние годы он был также членом Всероссийского философского общества.
Но "нет худа без добра". - Поняв полную бесперспективность своего положения на физфаке и тяготясь бумажно-бюрократической стороной своих обязанностей (составление и утрясение расписаний, планов, отчетов), Ф.Ц. в 1983 году вернулся в научную среду ГАИШ, пройдя по конкурсу на должность, а затем и получив звание старшего научного сотрудника Отдела изучения Галактики и переменных звезд. С ним была связана вся дальнейшая жизнь Ф.А. Цицина.
Но и здесь представленная им в том же году новая, более сжатая работа "К термодинамической роли флуктуаций" (1983 г., 42 стр.), уже на соискание степени доктора, не дождалась официального представления к защите. В течение десяти (!) лет она пролежала в дирекции ГАИШ у зам. директора Ю.П. Псковского, очень хорошо относившегося к Ф.А. как сотруднику и даже единомышленнику, но требовавшего от него как соискателя сначала "доказать специалистам" свою правоту (! - Это был тупик: все равно, что требовать в свое время, в XIX в. от окружающих физиков признания правоты Р. Майера в утверждении закона сохранения или соглашения ортодоксов с утверждением физика Э. Хладни о том, что многопудовые железные глыбы могут падать на землю с неба!). Эта работа Ф.Ц., даже получив в целом положительный или доброжелательный отзыв у ряда крупных широко мысливших ученых университета (астрофизик профессор И.С. Шкловский, академики-физики Л.И. Седов - по докладу и А.А. Логунов, после ознакомления) вызвала целый каскад взаимно противоречивых, но в итоге критических отзывов других физиков университета. Все это, конечно, не могло пройти бесследно, и в 1991 году Ф.А., при его бесконфликтности, всегда ровном поведении (все накапливалось только внутри), отсутствии склонности к алкогольным напиткам, не курившем даже - настиг обширный инфаркт, оставивший после себя тяжелую травму - аневризму, что закончилось тромбом в сердце.
В дальнейшем, в 90-е годы и позже Ф.А.Ц. все же удавалось частично публиковать свои нетривиальные результаты, но всегда тесно увязанными с более конкретной астрономической проблематикой (с проблемами строения звездных скоплений, собственной гипотезой происхождения комет как ансамбля реликтовых тел в Солнечной системе и даже в "звездном фоне", с проблемой ансамбля планетезималей в протопланетном облаке).
Вместе с тем, по существу исследованных проблем физики (термодинамики и статистической механики) три главных результата были оформлены им как заявки на открытие, зарегистрированные в Архиве Госкомизобретений и открытий. Это - "Открытие флуктуационного эффекта, значительно превышающего амплитуду средней квадратичной флуктуации" (регистрационный N32-ОТ-3416, "справка" о регистрации от 28.02.1963 г.); "Открытие функциональной независимости термодинамической энтропии и вероятности состояния физической системы" (N 32-ОТ-3426, 1963 г.) и "Открытие макроскопичности суммарного эффекта локальных флуктуаций физических величин типа термодинамической энтропии в макроскопически не малой системе" (там же, 1963 г.).
Для Феликса Александровича Цицина и в собственно астрономии (как сказал об этом в своем прощальном слове 4 января 2005 года директор ГАИШ чл.-корр. РАН А.М.Черепащук) был характерен глубокий, философский подход к проблемам, неординарные, неожиданные, часто спорные, но всегда остроумные идеи.
Действительно, еще в 50-е годы им (совместно с А.М. Микишей) был решен "парадокс Паренаго" - на порядок снижена оценка массы ядра Галактики (по сравнению с ранее общепринятой оценкой Я. Оорта). В 60-е годы Ф.Ц., вскрыв логическое противоречие в основах классической звездной динамики, объяснил причину появления отрицательных плотностей (обнаруженных в теории П.П. Паренаго Г.М. Идлисом даже в наиболее совершенных тогда моделях звездных систем); в 70-е годы Ф.Ц. дал широкое обобщение теоремы Фесенкова - Паренаго в проблеме определения сжатия Галактики. Последним результатом его термодинамических изысканий и идей в области статистической механики звездных систем стало создание в 80-е годы (с его аспирантом В.Н. Семенцовым) считавшейся ранее невозможной логически последовательной термодинамики звездной системы в модели ансамбля ньютоновских материальных точек.
Прощаясь с Ф.А. Цициным, его коллеги сказали о нем много теплых слов, вспоминая связанные с ним яркие моменты гаишевской истории. А ведущий научный сотрудник ГАИШ, профессор Ю.Н. Ефремов напомнил о двух особенно впечатляющих эпизодах.
"Я люблю, - сказал он, - приводить один эпизод во время нашего с Шаровым [Александр Сергеевич Шаров один из наиболее крупных московских астрономов-звездников. - Прим. А.Е.] доклада в 1963 году о Стрельце 273. [Тогда загадочном объекте. - А.Е.] В нем наблюдалась переменность блеска, временами быстрая "повторяемость" [с периодом] порядка недели. Я был молодой человек, но уже довольно опытный. Так вот, никому из нас в голову не пришло [то, что из этого следовало], но как только докладчик [Шаров], сел, Феликс сразу сказал, что это означает, что размеры объекта должны быть не больше световой недели. Это абсолютно великая вещь! У меня статья [по теме доклада] уже была опубликована [вернее, отправлена в печать]. - Эта гениальная мысль! Она сразу решает проблему: это никакая не сверхзвезда, это крошечный объект, это то, что, как мы сейчас знаем, черная дыра, явление, связанное с аккрецией в черную дыру. Феликс сказал это первым, по крайней мере, на русском языке. Я при каждом удобном случае вспоминаю об этом в печати, но я и ему говорил об этом.
- Реплика А.Д. Чернина: Вероятно, не только на русском, потому что ваша статья была первой вообще.
- Ю.Н. Ефремов: Все правильно, но я боюсь, что в статью это уже не вошло, она уже ушла тогда.
- А.М. Черепащук: Это было в АЖ.
- Ю.Н. Ефремов: Но все это показывает, что Феликс был человеком глубочайшей физической интуиции.
И еще один очень интересный аспект, который все-таки еще окончательного решения не нашел. Феликс долгие годы всячески обсасывал одну мысль, высказанную Витей [В.Ф.] Шварцманом с [C.А.] Капланом (в так наз. Пикельнеровском сборнике), - о том, что при известных условиях черная дыра разворачивается в другую вселенную. Я хочу сказать, что в самом общем виде эта идея сейчас является едва ли не стандартной. Проникая вглубь черной дыры, мы фактически попадаем в другие вселенные. И Феликс всячески это подчеркивал и утверждал, что формула Шварцмана это содержит. Но я знаю, что специалисты тогдашние - это было лет 10 назад - с ним отчаянно спорили, в частности, Игорь Новиков спорил. Считали, что этого быть не может. [Точнее, Ф. отстаивал ту мысль, что В. Шварцман показал возможность проникновения материи в черную дыру за конечное время для внешнего наблюдателя. Опровергалась т.о. картина "застывшей" звезды! Причем Ф.Ц. показал, что у Шварцмана на основе простых рассуждений получался, по сути, тот же результат, та же формула для времени падения материи на ЧД, что и у Новикова с Фроловым, но уже полученная ими с привлечением релятивистской теории. - Прим. А.Е.]
- Е.Б. Костякова: Два слова в продолжение этого. А.М. Микиша, когда он еще работал в ГАИШ, говорил про Феликса так: Феликс, он умный. И таким людям нужно платить зарплату, даже если они ничего не делают. Только за то, что он умный.
- Ю.Л. Менцин: Он был настоящим натурфилософом.
- Ю.Н. Ефремов: Совершенно верно. У нас в ГАИШе было несколько человек, которые были, так сказать, междисциплинарными и "межотдельными". И они объединяли институт очень сильно".
В целом список научных работ Ф. Цицина (а научное содержание как правило было и в его популярных статьях) охватывает хронологически период в 57 лет, начиная с упоминавшейся 4-х страничной школьной статьи ("Роль и судьбы человечества во Вселенной" в рукописном журнале Астрономического кружка при Ярославском педагогическом институте, N1, 1948 г., с положительной рецензией его отв. редактора известного астронома Радзиевского; однако, номер был изъят, а журнал закрыт за "философские ошибки" автора статьи. Но ее положения получили развитие в его публикациях в Природе, 1965, N11 и в сб. Населенный космос, 1972 г.). Последней стала его статья "Эпик и кометы" в известном периодическом сборнике Историко-астрономические иследования, вып. 29, М.: Наука, 2004, с. 128-136.
В последний год жизни Ф.А. вновь вернулся к своей давней тематике, причем уже к синтезу проблем чисто физических и астрономических, с замыслами о публикации всех своих результатов - даже хотя бы за свой счет (для чего в семье старательно накапливались и откладывались на сберкнижку все возможные средства). Но, увы, не выдержало сердце.
С 80-х годов основное внимание Ф.А. стал уделять исследованиям в области истории и философии науки, а также космогонии Солнечной системы. Здесь он разрабатывал с коллегами свою новую концепцию происхождения комет, а в последнее время - уже без соавторов - все еще загадочных тектитов.
Как написали о нем в кратком первом некрологе нынешний руководитель его Отдела в ГАИШ А.С. Расторгуев и ведущий сотрудник того же Отдела Ю.Н. Ефремов, "широкий спектр научных интересов, эрудиция и компетентность Ф. Цицина в различных областях астрономии и смежной проблематики позволили ему выдвинуть ряд ныне общепринятых или перспективных, а в ряде случаев до сих пор дискуссионных идей и получить оригинальные результаты в проблеме SETI (поиск внеземных цивилизаций) и жизни во Вселенной; в проблеме кометно-астероидной опасности ; в космогонии Солнечной системы; в проблематике "черных дыр"; в основаниях общей статистической теории как базы термодинамики. Немногие знают, что еще в студенческие годы Ф.Ц. был "в пяти минутах" от самостоятельного открытия фрактального анализа (дифференциального и интегрального исчислений дробных или даже комплексных порядков производной и кратности интегралов) и основ синергетики." |
Общность интересов и взаимопонимание во взглядах на проблемы истории науки привели к созданию Ф.А. (в соавторстве со своей женой и сотрудницей А.И. Еремеевой) первого отечественного университетского курса "История астрономии (основные этапы развития астрономической картины мира)" (М.: изд-во МГУ, 1989, 349 с.). В 2003 году ими было подготовлено к печати его второе дополненное издание, а предварительно было опубликовано краткое учебное пособие для аспирантов "История астрономии" (2003 г., 157 с.) в серии методических материалов для подготовки к вновь введенному кандидатскому экзамену по истории и философии науки (по заданию ВАК). Одновременно в том же соавторстве была разработана программа этого нового экзамена для аспирантов и соискателей. Самое активное участие как соавтор и умелый редактор Ф.Ц. принял в подготовке большой коллективной работы - астрономической части юбилейного "Энциклопедического словаря Московского университета" (к 250-летию МГУ). Его последней законченной и подготовленной к печати работой по истории астрономии стала высоко оцененная специалистами-рецензентами монография об истоках и развитии космогонической гипотезы О.Ю. Шмидта и его школы "Очерки современной космогонии Солнечной системы (истоки, проблемы, горизонты)" (230 с.).
Передав в 1989 году чтение лекций по истории астрономии А.И. Еремеевой, Ф.А. Цицин продолжал участие в приеме зачетов и экзаменов по этому курсу.
Ф.А. Цицин был активным участником многих международных, всесоюзных и всероссийских научных конференций, в том числе симпозиумов по истории астрономии (выступив на последнем из них летом 2004 года с оригинальным докладом "Три века проблемы ядер комет"). |
Ф.Ц. автор около 150 научных работ. Однако наиболее крупные - две диссертации (1961 и 1983 гг.) остались в машинописном виде, как и часть статей, "зарезанных" как дискуссионные (даже без привлечения автора для их обсуждения (!), хотя он был также членом редколлегии данного издания). Осуществить их публикацию, хотя бы частично, в составе задуманного коллегами сборника, посвященного памяти Ф.А.Цицина, является отныне одной из главных целей и автора настоящей статьи. Ожидает своего опубликования и его последняя монография по истории космогонии. Среди опубликованных работ Ф.Ц. широкого историко-научного или философского содержания, помимо учебного курса по истории астрономии, "Динамика звездных систем". - В кн. "Развитие астрономии в СССР. 1917 -1967". (1967); К физическим основам динамики звездных систем.// Труды Астрофизического ин-та АН Казах.ССР,т.XII, Ч.2 (1969); Термодинамика, Вселенная и флуктуации. - В кн. Вселенная, астрономия, философия. (1988); Фрактальная Вселенная. // Дельфис, 1997, N3(11); Астрономия в истории Российской академии наук (соавт. - А. Еремеева) - В кн.: Российская академия наук. 275 лет служения России. (1999); Происхождение комет: новый взгляд на старую проблему. (Концепция реликтового резервуара кометных тел как унитарного источника комет Солнечной системы). // Вселенная и мы. N4 (2001). За последние 4 года, т.е. уже в ХХI в. вышло 26 различных публикаций - статей, тезисов Ф.А.Цицина по широчайшему кругу проблем (см. полную библиографию).
Была и еще одна, широко известная в ГАИШе сторона деятельности Ф. Цицина. Он был своего рода поэтом ГАИШ. Как вспоминали его коллеги, Вера Петровна Архипова, Елена Борисовна Костякова и др., в Отделе, особенно в 49-й комнате (бывш. Отдел Б.А. Воронцова-Вельяминова), с которым наиболее тесно был связан Ф.Ц., не было ни одной женщины, которой не были бы посвящены его стихи и даже целые поэмы. Писал он шутливые стихи и другим сотрудникам. Собранные коллегами они составили довольно толстую книжку. |
Ф.А. Цицин всегда принимал активное участие в общественной жизни университета, ГАИШ и нашей страны, был подлинным патриотом своей родины, высоко идейным, принципиальным и ответственным человеком, проявляя полную самостоятельность, твердость и мужество в критические моменты ее истории. Острый и непримиримый в научных спорах, он отличался редкой добротой и щедростью души, отзывчивостью по отношению к своим товарищам, коллегам, студентам.
Его ближайший друг-однокурсник Е.А. Гребеников в своем прощальном слове сказал: "Феликс был благороднейший и добрейший человек! Три года я ходил в кителе его отца! Он приехал в нем из Ярославля в Московский университет, а у меня не было ни пальто, ни пиджака. И в нашей комнате (в общежитии на Стромынке) мы использовали этот китель - в основном я, но и другие тоже.
Он был очень внимательный ко всем и очень ровный ко всем, никогда ни с кем не ругался. Благодаря ему наша комната, 462-ая, в отличие от других, не меняла свой состав, все 4 года мы жили в этой комнате и не расходились, никто не хотел уходить. Феликс нас цементировал своим благородством, добротой души. Он был светлый, светлейший человек".
Феликс любил жизнь во всех ее проявлениях. |
Одна из старейших представительниц отечественного научного мира, первая и лучшая ученица и сотрудница О.Ю. Шмидта, поныне сотрудница ИФЗ им. О.Ю. Шмидта РАН Софья Владиславовна Козловская (на 90-летнем юбилее которой нам с Ф.А. посчастливилось быть в сентябре 2004 года и с которой Ф. много сотрудничал по шмидтовской тематике) в своем прощальном слове сравнила Феликса по благородству его характера и поступков с лучшими представителями российской интеллигенции XIX века. Именно таким запомнится Феликс Александрович Цицин всем, кому довелось вместе с ним жить, работать, переживать веселые и тяжелые дни. |
| ||||
|
К.ф.-м.н. А.И. Еремеева
31 мая 2005 года
Публикации с ключевыми словами:
персоналии
Публикации со словами: персоналии | |
См. также:
Все публикации на ту же тему >> |